Информация по теме: Еще об истории Саудовской Аравии и деятельности ее основателя Абд аль-Азиза

 

Одной из немногих подробных книг по истории Саудовской Аравии на русском языке является книга российского исследователя и журналиста Алексея Васильева «История Саудовской Аравии», написанная в 1980-х годах. Далее несколько страниц из этой книги, как дополнительная информация по теме данного обзора. Итак, о первых шагах по воссозданию государства саудитов (Подзаголовки и примечания Portalostranah.ru):

 

Начало государства Абд аль-Азиза Ибн Сауда

 

Васильев пишет:

 

«К началу XX в. в Аравии вновь сложилась благоприятная обстановка для возрождения Риядского эмирата. Власть Хаиля (в описываемый период независимое княжество Хаиль, другое название Джабель-Шаммар — главный противник Саудитов, управляемая династией Рашидитов. Ныне провинция Саудовской Аравии Хаиль на северо-востоке страны с одноименным провинциальным центром. Прим Portalostranah.ru) держалась на военном могуществе племени шаммар и их союзников и на помощи турок, но поль­зовалась все меньшей поддержкой недждийского населения.

 

Великобри­тания стала вмешиваться в аравийские дела, стремясь ослабить зависи­мость местных княжеств от Порты и поставить их в конечном счете под свой протекторат. Поэтому она все чаще поддерживала противников Дже­бель-Шаммара. Семья Саудидов, обосновавшаяся в Кувейте, стала естест­венным центром притяжения для всех недждийцев, недовольных правле­нием Рашидидов...

 

В январе 1903 г. представитель Ибн Сауда встретился с британским политическим агентом на Бахрейне и попросил воспрепятствовать высадке турецких войск в случае захвата риядским эмиром Эль-Хасы (Ныне Восточная провинция Саудовской Аравии Portalostranah.ru). Конкретного ответа не последовало, но англо-индийская администрация все более благожелательно наблюдала за деятельностью Абд аль-Азиза. При ее благословении укреплялся союз кувейтского правителя Мубарака, риядского — Абд аль-Азиза ... против Джебель-Шаммара. В марте они провели совещание в Кувейте и договорились о совместных действиях...

 

Кувейтцы и их союзники — саудовские принцы — решили снова нанести удар по шаммарам в Центральной Аравии. Абд аль-Азиз уговорил отца дать ему возможность еще раз попытать счастья в Эр-Рияде. Он отправился в поход, имея, по большинству источников, всего лишь 40 бойцов, среди которых были его брат Мухаммед ибн Абдуррахман и двоюродный брат Абдаллах ибн Джилюви. В ноябре-декабре 1901 г., в самый разгар кувейтского кризиса, в который оказались вовлеченными Лондон, Стамбул, Берлин и Петербург, они направились через Эль-Хасу на юг, к Руб-эль-Хали. По пути этот отряд привлекал на свою сторону воинов из племен аджман, ааль мурра, субай и сухуль, превратившись в войско в несколько тысяч человек. С этим войском Абд аль-Азиз совершал набеги на враждебные племена и те селения Неджда, которые оставались преданными Рашидидам.

 

Когда Ибн Митаб (Правитель Хаиля. Прим. Portalostranah.ru) получил сведения о действиях Абд аль-Азиза, он направил в Багдад и Басру письма османским властям с просьбой удалить последнего с территории Эль-Хасы. Узнав об этом и опасаясь турок, бедуины покинули молодого эмира, и он остался с прежней группой примерно в сорок последователей. Предполагая, что действия сына превращаются в опасную авантюру, (отец Абд аль-Азиза) Абдуррахман потребовал, чтобы он вернулся в Кувейт и отказался от плана захватить Эр-Рияд. Турецкие власти в Эль-Хасе заставили его отряд покинуть провинцию...

 

Ибн Митаб, видимо, не стал придавать особого значения вылазкам эмира, и это обстоятельство сыграло тому на руку. Несмотря на запрет отца, Абд аль-Азиз решил рискнуть еще раз, и 12 января 1902 г. появился в окрестностях прежней столицы Саудидов.

 

Отдохнув в небольшом оазисе, он оставил в нем группу своих людей с верблюдами и лошадьми, приказав им уходить, если он к утру не вернется. Остальные направились к стенам города. Темной ночью воины во главе с Абд аль-Азизом перелезли через стену в районе ворот Шамсия, оставив в резерве десяток бойцов, и пробрались к своему стороннику Джувайсиру, который жил рядом с домом шаммарского губернатора Аджляна ибн Мухаммеда. Аджлян был женат на одной из жительниц Эр-Рияда и посещал ее днем, но ночи предпочитал проводить вместе с гарнизоном, насчитывавший примерно 80 человек, в цитадели Эль-Мисмак. Джувайсир на­кормил Абд аль-Азиза и его бойцов, а затем они проникли в дом, где находилась жена Аджляна. Самого губернатора там не нашли, но его жену и родственницу заперли в одной из комнат. Абд аль-Азиз послал за своим братом Мухаммедом и его десятью воинами, оставленными за городом. Весь отряд собрался в доме. Жена Аджляна сказала, что губернатор мог прийти к ней после утренней молитвы, и они решили ждать. Напряжение в маленькой группе воинов, которые уже явно чувствовали авантюризм своих действий, достигло предела.

 

Наступило утро 15 января 1902 г. Наконец Аджлян с небольшой охраной появился из дверей крепости. Абд аль-Азиз и его воины открыли огонь и бросились на губернатора. Шаммары попытались бежать. Лишь в самый последний момент Абдаллах ибн Джилюви убил губернатора у ворот крепости. До недавнего времени эти ворота, в которых застряло острие копья Абд аль-Азиза, и стена, на которой якобы сохранилась кровь Аджляна, были популярной туристской достопримечательностью в Эр-Рияде.

 

Воспользовавшись элементом внезапности, воины Абд аль-Азиза расправились с шаммарским гарнизоном, находившимся в крепости, а затем перебили тех, кто был в городе. Два десятка шаммаров, запершихся в цитадели, были отпущены под честное слово. Молодой эмир потерял только двух человек убитыми и трех ранеными. Его неожиданная блестящая удача, естественно, захватила воображение жителей Неджда и впоследствии была воспета в многочисленных легендах и касыдах (балладах. Прим. Portalostranah.ru).

 

Риядцы принесли присягу верности Абд аль-Азизу, который немедленно стал укреплять стены столицы. Когда Ибн Митаб узнал о падении Эр-Рияда, он пришел в ярость и поклялся отомстить своим традиционным врагам. Из низовьев Евфрата он откочевал в Хаиль, чтобы собрать войско и направиться к Эр-Рияду, но приготовления затянулись на несколько месяцев.

 

Тем временем к Абд аль-Азизу подошли подкрепления, посланные из Кувейта, — 70 бойцов во главе с его другим братом — Саадом. До прихода шаммаров молодой эмир успел провести поход на юг, завоевать Эль-Хардж, а также совершить рейд на бедуинов кахтан в Эль-Маджмаа.

 

В мае 1902 г. в Эр-Рияд прибыл его отец Абдуррахман. По общему мнению историков, арабских и европейских, отец и сын хорошо понимали друг друга, и их доверительные отношения помогли устойчивости нового государства. Пожилой эмир, видимо, реально оценивал способности своего сына. Когда Абд аль-Азиз собрал улемов и знатных риядцев и потребовал от них принести присягу верности своему отцу, Абдуррахман отказался от этой чести и объявил эмиром сына, который и стал правителем в возрасте двадцати двух лет. Отец остался его главным советником и имамом на молитве.

 

Дерзким захватом Эр-Рияда Абд аль-Азиз доказал, что обладает качествами шейха и эмира: мужеством, умением руководить и удачливостью. Как доказали последующие события. Абд аль-Азиз был, несомненно, выдающейся фигурой. На этом сходятся все без исключения историки и путешественники, как европейские, так и арабские. Абд аль-Азиз закалился в изгнании, хорошо изучил нравы, обычаи, сильные и слабые стороны бедуинов, умел ими манипулировать. Вместе с тем он понимал, что опираться ему придется главным образом на оседлых жителей Неджда, и поэтому оказывал им постоянное внимание. Сознавая силу религии, он с самого начала установил хорошие отношения с улемами и использовал их для усиления центральной власти...

 

Воспользовавшись передышкой, предоставленной ему шаммарами, Абд аль-Аэиэ наносил удары по всем направлениям, стремясь собрать вокруг Эр-Рияда хотя бы минимум земель, чтобы иметь необходимый военный и экономический потенциал для продолжения войны.

 

За это время события в Аравии снова привлекли внимание не только Стамбула, но и Лондона, Берлина, Петербурга. Германская дипломатия оказывала нажим на султана, стремясь обеспечить надежный выход Баг­дадской магистрали к Персидскому заливу. Правитель Хаиля, пытавшийся вернуть себе контроль над Южным Недждом, был уверен в турецкой под­держке. Но за спиной его противников кувейтцев, а на практике и Саудидов, стояла Великобритания.

 

Лишь в июле — августе 1902 г. эмир Джебель-Шаммара выступил про­тив Эр-Рияда, совершая по пути набеги на недружественные ему племена и оазисы. Тот факт, что в числе объектов его нападений оказались оазисы Вашма, Махмаля и Касима, свидетельствует, что жители этих районов были настроены против него.

 

Ибн Сауд начал собирать ополчение из горожан Арида и бедуинов давасир, ааль мурра и шамир. Взять с ходу хорошо укрепленный Эр-Рияд шаммары уже не могли, поэтому Ибн Митаб предпочел не штурмовать город, а перерезать пути снабжения Абд аль-Азиза из Кувейта. Узнав об этом, эмир оставил в городе своего отца Абдуррахмана с гарнизоном, а сам ускользнул с небольшим отрядом в Эль-Хардж. Шаммары последова­ли за ним, но в своем продвижении должны были с боем брать укреплен­ные города-оазисы, присоединившиеся к Саудидам. Наконец, под городом Диламом Абд аль-Азиз, собрав примерно две тысячи человек и опираясь на свой гарнизон, осажденный в Диламе, смог нанести удар по войску Ибн Митаба. В это время основная часть шаммаров рассыпалась по Эль-Харджу, чтобы грабить, рубить пальмы и пасти лошадей и верблюдов, и правитель Хайл я не смог восполь­зоваться своим численным преимуществом.

 

Столкновения и стыч­ки между двумя сторонами продолжались с сентября до ноября 1902 г., но дело в пользу Абд аль-Азиза окончательно решила эпидемия, распространившаяся среди шаммаров. Ибн Митаб вынужден был отойти к северу. Ибн Сауд получил новую пере­дышку, чтобы консолидировать ядро будущего государства. Вернувшись из неудачного похода на Эр-Рияд, Ибн Митаб стал совершать новые набеги. По-прежнему считая Мубарака, правителя Кувейта, своим главным противником, он ре­шил нанести по нему удар. На этот раз на помощь кувейтцам в январе — феврале 1903 г. вышел Абд аль-Азиз с войском в несколько тысяч человек. Кувейтцы во главе с Джабиром, недждийцы во главе с Ибн Саудом и присоединившиеся к ним подразделения племен аджман, ааль мурра, субай, сухуль, бану хаджир, бану халид и авазим напали на бедуинов мутайр, которые были верны Рашидидам. Арабские источники говорят, что у союзников якобы было около 10-15 тыс. бойцов, включая 500 кавалеристов. Эти цифры кажутся преувеличенными. Один из вождей мутайров, Аммаш Ааль Давиш, и его сын погибли в сражении. Насколько неясным был исход сражения, показывает донесение российского консула в Басре, сообщавшего о поражении кувейтско-недждийских союзников от рук мутайров.

 

Весной 1903 г. шаммары снова попытались взять Эр-Рияд, но были отбиты его гарнизоном во главе с Абдуррахманом, отцом Абд аль-Азиза. Последующие стычки развивались неблагоприятно для шаммаров, а когда они узнали, что Абд аль-Азиз продвинулся уже в Касим, то сняли осаду Эр-Рияда и направились на север. Больше Ибн Митаб под стенами столицы Саудидов не появлялся...

 

Первые успехи Абд аль-Азиза означали восстановление ядра Риядского эмирата при активной поддержке кувейтцев и косвенной — англичан».

 

Как отмечает Васильев, к 1904 году Абд аль-Азиз также начал вступать в столкновение и с турецким силами в Аравии, однако при этом не хотел ссориться с османами:

 

«Борьба за Касим с турками и шаммарами (1904–1906). Битва при Эль-Букайрии была не одним решительным сражением, а серией больших и малых стычек. Битва произошла примерно в середине июля 1904 г. Аравийские источники утверждают, чти погибло от тысячи до полутора тысяч османских регулярных войск, 300-500 воинов из Хаиля, а саудовское войско потеряли около тысячи человек. Видимо, эти цифры очень преувеличены и во всяком случае включают потери от эпидемии, жары и болезней. Свидетелем этой битвы был летописец Дари ибн Фухайд ибн Рашид, который утверждал, что Ибн Митаб потерял сто, а Абд аль Азиз двести воинов. Таким образом, масштабы столкновений и борьбы выросли, потому что при взятии Эр-Рияда погибли всего лишь несколько человек. В этой битве Абд аль-Азиз едва не расстался с жизнью, получив тяжелое ранение...

 

Но сам разгром турок показался Абд аль-Азизу слиш­ком опасным успехом, и он направил (османскому) губернатору Басры письмо, запра­шивая субсидию, изображая из себя османского вассала и пытаясь отве­сти угрозу новой турецкой экспедиции. (Губернатор Басры (ныне Ирак) традиционно ведал также делами в зависимых территориях Центральной Аравии и Персидского залива, управлявшихся местными арабскими правителями. Прим. Portalostranah.ru).

 

Османские власти в Месопота­мии, получив заверения Абд аль-Азиза в преданности султану, все же отряди­ли из Самавы в Неджд войско из 3 тысяч человек с артиллерией во главе г Ахмадом Файзи-пашой из армейского корпуса со штаб-квартирой в Баг­даде. Впрочем, Файзи-паша, больше заинтересованный в личной наживе, чем в успехе экспедиции, скупил по дешевке совершенно негодных вьюч­ных животных и не смог обеспечить своевременной переброски в глубь Аравии ни людей, ни снаряжения. Объявленной целью его экспедиции, начавшейся в январе 1905 г., было установить мир между Рашидидамн и Саудидами, а не наказать Абд аль-Азиза.

 

В городе Эз-Зубайре, к северу от Кувейта, состоялась встреча между губернатором Басры Ахмедом Мухлис-пашой, Абдуррахманом, отцом Абд аль-Азиза, и Мубараком — правителем Кувейта. Басринский вали ( здесь в значении губернатор) информировал саудовскую делегацию, что Высокая Порта назначила Абдуррахмана каймакамом (правителем) и решила, что Касим должен быть нейтральной, буферной провинцией между Рашидидами и Саудидами. Турки потребовали, чтобы им разрешили держать военные гарнизоны в Бурайде и Анайзе для гарантии нейтралитета Касима. А6дуррахман, прибегнув к уклончивой тактике, обещал, что эти предложения будут поставлены на обсуждение народа Неджда...

 

Авторитет риядского эмира в его собственных владениях еще не стал безоговорочным. Ему помогало отсутствие сильных противников, но тен­денции к децентрализации, феодально-племенные усобицы временами подрывали центральную власть в Риядском эмирате. Бедуинские отряды часто изменяли Ибн Сауду, а на верные племена кочевников нельзя было положиться безусловно. Постоянно волновалась Бурайда.

 

В то время как риядский эмир занимался внутренними делами, с запа­да ему стал угрожать энергичный шериф Мекки Хусейн. Османское пра­вительство постоянно подталкивало его на действия против Неджда.

 

Абд аль-Азиз не забывал, что на западе, на севере и на востоке он был окружен османскими владениями и враждебными ему турецкими вассала­ми. Было очевидно, что рано или поздно его стремление создать сильное государство в Центральной Аравии вновь столкнется с интересами турок. Его смелые дальние набеги говорили о возможности восстановления вах­хабитского государства в его прежних обширных размерах, что беспокоило и турок, и аравийских правителей, зависимых как от Великобритании, так и от Османской империи...

 

Восточная провинция (так она называется в Саудовской Аравии и сейчас) постоянно притягивала к себе внимание прави­телей Эр-Рияда. Дело было не только в том, что они считали ее своей законной вотчиной. Богатые оазисы Эль-Хасы и таможенные доходы мог­ли укрепить финансовое положение Саудидов. Риядскому эмирату нужен был выход к морю. Положение в Эль-Хасе благоприятствовало планам Абд аль-Азиза, так как местное население ненавидело турок. Но Ибн Сауд по опыту жизни в Кувейте понимал, что главная сила в Персидском зали­ве — англичане, и с 1903 г. предпринимал попытки установить с ними дружественные связи. В мае 1904 г. он даже направил английскому гене­ральному консулу в Бушире Перси Коксу письмо, в котором выражал недовольство помощью, оказываемой турками Рашидидам. Англичане на­значили политического агента в Кувейт, но их взаимоотношения с Абд аль-Азизом конкретно ни во что не вылились. Он сообщал англичанам о своих планах захватить Эль-Хасу и пытался заручиться их поддержкой. Но в тот период англичане, по-прежнему придерживаясь политики не­вмешательства в дела Неджда, уклонялись от принятия каких-либо обяза­тельств»...

 

Воспользовавшись ослаблением османов

 

Разразившаяся Первая мировая война также оказалась на руку Абд аль-Азизу. Алексей Васильев пишет в своей книге:

 

«Терпя поражения на Балканах, османское правительство настойчиво пыталось сделать Ибн Сауда своим союзником в Аравии. Турецкая делега­ция, прибывшая в Эр-Рияд, предложила ему изложить его соображения и жалобы. На это Абд аль-Азиз ответил губернатору Басры Сулейману Шафих-паше: «Вы не обращаетесь хорошо с арабами и не проявляете ни малейшей справедливости. Я знаю, что вы просите моего совета, чтобы разведать настроения и узнать мои намерения. Вот вам мое мнение: вы несете ответственность за раздоры, которые происходят между арабами. Вы ограничились только тем, что правите, и даже этого не можете де­лать. Вы забыли, что правитель несет ответственность за благосостояние управляемых. Дело правителя устойчиво лишь благодаря справедливос­ти и великодушию. Вы забыли, что арабы не прощают обид. Они готовы потерять все, что у них есть, лишь бы сохранить честь».

 

Вместе с тем Абд аль-Азиз предложил созвать конференцию арабских лидеров в нейтраль­ном городе для того, чтобы предоставить им возможность свободно вы­сказать свое мнение. Он предложил, чтобы турки пересмотрели свои от­ношения с арабскими народами с целью установления более подходящей формы правления с участием арабов. Риядский эмир предлагал, чтобы в рамках Османской империи существовало несколько арабских госу­дарств, или одно объединенное арабское государство во главе с одним правителем, или отдельные политические единицы во главе с местны­ми правителями, которые действовали бы как автономные турецкие губернаторы. Предложения риядского эмира шли настолько вразрез с политикой...(османов), что лишь их военно-политическая слабость не позволяла им ответить на дерзкие предложения Абд аль-Азиза военной экспедицией.

 

Однако переписка Ибн Сауда с губернатором Басры продолжалась. «Эмир Неджда Ибн Сауд написал здешнему вали письмо, требуя, чтобы турецкое правительство признало его независимым, — сообщало россий­ское консульство в Басре 17 июля 1912 г. — Бассорский вали поспешил ответить ему уговорами, что как мусульманин он должен оставаться вер­ным султану-халифу. В сущности, и теперь власть турок в Неджде чисто номинальная, и в столице оного — Рияде нет ни турецких чиновников, ни солдат. Тем не менее обычно Ибн Сауд хотя бы на словах заявлял о своей покорности и преданности султану... Уместно вспомнить также, что он издавна претендует также и на береговую полосу Эль-Хаса.»...

 

В конце весны — начале лета 1912 г. шериф Мекки Хусейн вновь совер­шил рейд на Неджд, собрав ополчение из бедуинов атайба, а брат риядского эмира Мухаммед напал на подразделение бедуинов атайба, которые под­чинялись Хусейну. Взаимоотношения между правителями обострились до крайности. Их взаимные обвинения дошли даже до Стамбула. Шериф запретил недждийцам совершать хадж, пришедшийся на ноябрь — декабрь 1912 года»...

 

После Ваххаба пришли ихваны

 

А теперь об Абд аль-Азизе и ихванах. Необходимо напомнить, что движение за восстановление саудитских государств всегда шло рядом с идеями за очищение ислама. В нашем разделе по саудовским публикациям рассказывалось какое значение сыграл в зарождении раннего саудовского государства исламский проповедник Ваххаб. Он смог придать саудитам как бы дополнительную легитимность. В период формирования современного саудовского государства при Абд аль-Азизе также существовало движение за очищение ислама — движение «ихванов». Однако Абд аль-Азиз смог использовать их силы для укрепления государства, а когда ихваны позднее подняли восстание, то разгромил их войска. Васильев указывает в своей «Истории Саудовской Аравии»:

 

«Несмотря на первые успехи, Абд аль-Азиз не имел достаточно устой­чивой и широкой опоры в Центральной Аравии. Ему не хватало поддерж­ки такого религиозно-политического учения, которое сплачивало населе­ние вокруг дома Ааль Саудов во времена его предков. Клан Саудидов был связан с религиозной идеей, которая и саму борьбу за централизацию в интересах эмира и правящей знати и грабительский набег освящала зна­менем «истинного ислама». Но в первом десятилетии деятельности Абд аль-Азиза мы не находим признаков того, чтобы он делал особый упор на религию для утверждения законности своей власти, укрепления предан­ности населения, придания динамизма своим завоевательным походам.

 

В этот момент в Неджде зародилось движение ихванов — «братьев». Абд аль-Азиз вряд ли был одним из авторов идеи ихванизма или основате­лем движения. Духовными отцами ихвакизма считаются риядский кади Абдаллах ибн Мухаммед ибн Абд аль-Латыф из семьи Ааль аш-Шейха, кади Эль-Хасы шейх Иса и некий Абд аль-Керим аль-Магриби, который при­был в Аравию примерно на рубеже века и поселился в районе будущей хиджры (поселения) Эль-Артавия.

 

Помимо строгого соблюдения пяти основных положений ислама к ихванам предъявлялись требования быть преданными своим «братьям» — участникам движения, подчиняться эмиру-имаму, всячески помогать друг другу, а также отказываться от общения с европейцами и жителями уп­равляемых ими стран.

 

«Ихваны сделались «белым ужасом Аравии», — писал исследователь А. Першиц.

 

И продолжал: «С их помощью Абд аль-Азиз уже к началу 20-х годов XX в. в основном сломил сопротивление самых сильных бедуинских племен и установил в стране «беспрецедентный», порядок, или же, как назвали новый режим бедуины, — «время намордника». Старинные приви­легии шейхских домов — освобождение от уплаты закята, взимание налога с более слабых соседей — были отменены... Их традиционный промы­сел — грабительские набеги — стал наказываться настолько непреложно и строго, что кочевой знати оставалось либо смириться, либо бежать за пределы Недждийского эмирата. Монтань приводит характерную касыду, записанную в среде недждийских эмигрантов:

 

«Беговые верблюды разжирели от спячки.

Они забыли, как мчались в битвах.

О Абу Забан! Нет больше сражений:

Их запретили власти.

Сколько ушло, гневных,

В землю чужих племен

Из-за того, что, наказываемые тюрьмой,

Они утратили вкус к набегам».

 

Бедуины, которые поселились в хиджрах (поселениях), считали, что они покинули джахилийю, т. е. состояние доисламского невежества, и приняли подлин­ный ислам. Они с таким рвением принимались распространять свои убеж­дения, что избивали не присоединившихся к ним кочевников и оседлых, считая их немусульманами.

 

Дело приняло столь серьезный оборот, что Абд Аль-Азиз был вынужден в октябре 1914 г. обратиться к улемам, чтобы они издали специальную фетву, призывающую к терпимости и умеряющую пыл ихванов. Богословы подтвердили тогда, что заставлять людей носить чал­му вместо укаля, отказываться от прежнего образа жизни, насильно застав­лять кого-либо присоединяться к ихванам — все это противоречит шариату, и ни Аллах, ни его посланник этого не требовали. Хотя фетва и оказала воздействие, но недостаточное, и год спустя риядский эмир направил опыт­ных улемов в хиджры, чтобы, насколько возможно, восстановить ущерб, нанесенный прежними фанатичными проповедниками.

 

Учитывая, что бедуины действительно раньше имели лишь смутное представление об исламе, для них этот переход, как и замена обычного племенного права шариатом, имел драматический характер...

 

Известно, что неофиты более решительны и фанатичны в своем рве­нии, чем старые последователи религиозных доктрин. Поэтому почти не знавшие ранее ислама бедуины с особым рвением выполняли религиоз­ные предписания, такие, как пять молитв в день, и наказывали палками уклонявшихся. Чтобы отличаться от других мусульман, которых они счи­тали «многобожниками», ихваны стали носить белые тюрбаны вместо обычной куфии, подбривать усы и укорачивать бороды, иногда подкра­шивая их хной. Они укоротили свой дишдаш (длинную рубаху до пят) так, что он лишь немного закрывал колени. По замечанию (исследователя) Диксона, они выглядели просто оборванцами. Ихваны запретили любую музыку, кро­ме военных барабанов, не пили кофе, потому что он не был известен во времена пророка, и избегали табака, как яда. Алкоголь был безусловно запрещен, как и шелк, и золотой орнамент для мужской одежды. Прокля­тие было наложено на азартные игры, предсказание судьбы и колдовство. Отметим здесь, как и в раннем ваххабите, эгалитаристский характер (стремление к равенству) мно­гих религиозно-бытовых запретов ихванов. Это была форма протеста на­родных «низов» против «роскоши» (по аравийским понятиям) правящих классов.

 

На приветствия других мусульман ихваны отвечали только в том слу­чае, если те сами были ихваны. Когда же ихваны встречали европейца или араба из Ирака или прибрежных государств Персидского залива, они закрывали лицо руками, чтобы не быть оскверненными их взглядом...

 

Ихваиы считали «многобожниками» всех, кто к ним не присоединил­ся, — как жителей оазисов и городов, так и кочевников. Во имя обнов­ленной религии члены «братства» совершили немало жестокостей, хотя их фанатизм усиливал боеспособность войска Ибн Сауда. Диксон счи­тал, что в результате ихванского движения между 1913 и 1930 гг. пришел в упадок бедуинский рыцарский кодекс «фирусийя».

 

Многие авторы подчеркивали, что сам Ибн Сауд никогда не был фанатиком. Он использовал ихвансхое движение в своих целях, умело обходя его крайние требования. Уже во время первой мировой войны, согласив­шись на британский протекторат и получая месячную субсидию от анг­лийского правительства. Абд аль-Азиз объяснял, будто она была всего лишь налогом «джизия», который христиане платили первым мусульманским халифам. Но даже на начальной стадии движения он до конца не до­верял ихванам как в силу их бедуинского происхождения, так и из-за чрез­мерного, с точки зрения крупного феодала, распространения в ихванском движении эгалитаристских черт (борьбы за равенство. Прим. Portalostranah.ru)...

 

Узнав о поражении турок в первой балканской войне, Абд аль-Азиз стал готовиться к походу на Эль-Хасу. В начале 1913 г. он перебрался в Касим, где объявил всеобщую мобилизацию.

 

В тот момент ихваны уже входили в его войско, но не составляли боль­шинства воинов. Собрав оседлых жителей Неджда и присоединившихся к ним бедуинов, Ибн Сауд направился в Эль-Хасу. Перед тем как начать эту военную кампанию, он встретился с английским офицером Дж. Личменом и, видимо, предупредил его о плане нападения на турок.

 

Население Эль-Хасы, измученное турецкими вымогательствами и гне­том, смотрело на неджднйцев как на избавителей. Еще в 1903 г. россий­ский консул в Басре писал, что османский мютесарриф (представитель) в Эль-Хасе «своим самоуправством и лихоимством довел арабское население санджака (округа) до изнеможения».

 

Восстание шарифа Мекки против турок и колебания Абд аль-Азиза

 

«Турки планировали смещение Хусейна и его замену послушным шери­фом, поэтому правитель Мекки решил спешить.

 

Провозгласив независимость 5 июня 1916 г., Хусейн 10 июня, опасаясь упредительного удара со стороны турок, начал восстание. В июле сдался турецкий гарнизон в Мекке, постепенно были взяты все другие крупные города в Хиджазе, кроме Медины, куда доходила ветка железной дороги из Сирии. В Джидде появились миссии связи — британская во главе с пол­ковником К. Уилсоном и французская во главе с Э. Бремоном.

 

В конце октября 1916 г. шериф провозгласил себя королем арабов. Эту новость передал за границу его второй сын, Абдаллах. Но претензии ше­рифа на корону всех арабов никто за пределами Хиджаза не признал. В январе 1917 г. английское и французское правительства информировали Хусейна, что признают его «королем Хиджаза...

 

С началом антитурецкого восстания в Хиджазе главной задачей бри­танских политических представителей на Аравийском полуострове было побудить Абд аль-Азиза присоединиться к шерифу и во всяком случае не допустить обострения противоречий между ними. Однако Абд аль-Азиз с самого начала не доверял шерифу Хусейну. Когда риядский эмир узнал... о хиджазском восстании в июне 1916 г., он выразил опасение, как бы претензии Хусейна на руководство арабами не создали ситуации, совершенно неприемлемой для него». Но эмир Неджда, с началом восстания, видимо, попы­тался извлечь для себя кое-какие преимущества...

 

После начала восстания Хусейна недждийцы иногда помогали туркам, иногда — хиджазцам, сообщал такой просаудовский автор, как аз-Зирикли. Он привел три любопытных документа.

 

... отряды Абд аль-Азиза совершали набеги на племе­на, подчиненные шерифу Хусейну. особенно в приграничных областях. Ибн Сауд поддерживал связи с османским губернатором и главнокоманду­ющим турецкими войсками, действовавшими в окрестностях Медины. За звонкую монету он снабжал турок верблюдами. В конце сентября 1917 г. недждийская делегация направилась в Дамаск, чтобы обсудить с осман­скими властями различные проблемы, хотя в конце ноября сам эмир по­сетил англичан в Басре.

 

Но Абд аль-Азиз, видимо, уловил, куда клонится чаша весов, конфис­ковал 700 верблюдов, купленных для турок одним богатым торговцем, и даже передал их в Кувейте англичанам. Шериф Хусейн, замечая, что британские усилия не могут сдержать его недждийского соперника, на­правил посланника к Абд аль-Азизу с золотом и призывами действовать против общего (турецкого) врага.

 

После начала хиджазского восстания Джебель-Шаммар стал получать через турок помощь оружием. Когда Абд аль-Азиз понял, что военная мощь Хаиля возрождается, он стал стремиться к улучшению отношений с шери­фом Хусейном. Но главная причина изменения его отношения к хиджазцам было британское давление. В ноябре 1916 г. (британский представитель)П. Кокс встретился с Абд аль-Азизом в Эль-Укайре и попытался убедить его, что ему нечего бояться претензий шерифа, хотя англичане уже знали, что Хусейн объя­вил себя королем арабов.

 

20 ноября 1916 г. П. Кокс организовал в Кувейте «великий дурбар» — совещание, на котором встретились Абд аль-Азиз, шейх Кувейта Джабир и шейх селения Мохаммеры Хазаль. Ибн Сауд похвалил шерифа за его действия и подчеркнул необходимость для всех истинных арабов сотруд­ничать с ним для защиты арабского дела. Но, как обычно, эмир воздер­жался от обещаний оказать реальную поддержку. Англичане уговорили Хусейна направить приветственную телеграмму собравшимся в Кувейте.

 

На «великом дурбаре» Абд аль-Азиз окончательно решил принять сто­рону Великобритании. Тогда же он вместе с шейхом Кувейта Джабиром получил английский орден. Недждийский эмир сделал краткое заявление, сказав: «Турки поставили себя вне закона своими несправедливыми действиями против мусульман. Они стремились разделять и ослаблять арабов, в то время как англичане поощряли их объединиться». Три лидера дали клятву верно сотрудничать с Великобританией. Именно при этом Абд аль-Азиз сделал свой театральный жест, передав англичанам 700 верблюдов, пред­назначенных для турок.

 

После «великого дурбара» Абд аль-Азиз посетил Басру, где англичане показали ему современное вооружение и где он впервые увидел самоле­ты. Сдержанный на слова, эмир не выказал восхищения, но надо пола­гать, современная техника произвела на него впечатление. Тогдато и была достигнута договоренность о ежемесячной субсидии риядскому эмиру в 5 тыс. ф. ст...

 

Завоевание Абд аль-Азизом главных противников — Хаиля (Джебель-Шаммар) и Хиджаза

 

После завершения первой мировой войны Неджд оставался лишь одним из нескольких государств Аравии. Еще продолжал существовать Джебель-Шаммар, под британским протекторатом находился Кувейт, еще не был присоединен к Неджду Асир. Хиджаз претендовал на то, чтобы поглотить всю Аравию, хотя и не имел на то сил. На обломках Османской империи европейские колониальные державы выкроили себе под­мандатные территории. «Никто не собирался посылать иностранные войска для оккупации какой-либо части Аравии, — писал (британский премьер-министр) Ллойд Джордж. — Это была слишком бедная страна, чтобы какая-либо хищная держава оккупировала ее». О том, что там могут оказаться сказочные запасы нефти, в голову никому не приходило...

 

Положение Недждийского эмирата после первой мировой войны стало гораздо более сложным, чем накануне ее. Если раньше риядский эмир мог использовать противоречия между Османской империей и Великобританией, то сейчас единственной реальной силой в этом районе оказались англичане. Абд аль-Азиз убедился в этом, когда они не позволили ему нанести удар ни по Хиджазу, ни по Джебель-Шаммару. Правда, Великобритания избегала непосредственно вмешиваться в дела Аравий­ского полуострова и стремилась избавиться от расходов на ара­вийских правителей...

 

Правителя Кувейта бес­покоило возвышение Недждийского эмирата. Присоединение пле­мени мутайр, для которого Кувейт был традиционным объектом набегов, к ихванскому движению создавало для него прямую военную угрозу. Под прикрытием защиты и распространения «единобожия» мутайры считали себя вправе грабить Кувейт, страну «многобожников», которая сотрудничала с англичанами... Абд аль-Азиз понимал, что англичане Кувейт ему не отдадут...

 

В августе 1921 г. Абд аль-Азиз вернулся под Хаиль с войском, насчиты­вавшим, по некоторым данным, около 10 тыс. человек, включая ихванов во главе с Фейсалом Ааль Давишем. Положение щаммаров становилось безнадежным.. Через два месяца осады знатные жители направили для переговоров одного из членов клана Субхаков и договорились о сдаче. В назначенное время ворота Хаиля были открыты перед войском Абд аль-Азиза. Ибн Таляль скрылся в крепости и послал отчаянный призыв о по­мощи британским властям в Ираке и к королю Фейсалу, но помощь не пришла, и через некоторое время он сдался на условии сохранения жиз­ни. Ибн Таляль стал жить в Эр-Рияде почетным пленником и выдал свою дочь замуж за Ибн Сауда. Последний независимый эмир Хаиля был убит в Эр-Рияде одним из своих собственных рабов в 1954 г.

 

1 ноября 1921 г самостоятельный эмират Джебель-Шаммар перестал существовать. 2 ноября жители Хаиля принесли присягу верности Абд аль-Азизу, который назначил губернатором своей новой провинции Ибра­гима Ааль Субхана. Эмир Неджда запретил грабежи в городе и даже пере­дал голодающим кое-какое продовольствие. Больше всего за свою судьбу опасались шииты, но Ибн Сауд издал указ, гарантировав им защиту. Характерно, что ихваны не были согласны с терпимостью своего эмира и открыто его критиковали за такое попустительство «неверным»...

 

С падением Джебель-Шаммара вся Центральная Аравия оказалась в руках риядского эмира, и Неджд с присоединенными территориями стал главной силой на Аравийском полуострове. Джебель-Шаммар не смог ус­тоять против натиска более сильного южного соседа, воинов которого вдохновляли лозунги возрожденного ваххабитского учения. Опираясь глав­ным образом на одно крупное племя, он не стал ядром объединенного аравийского государства, а внутридинастическая борьба и отсутствие силь­ного лидера ослабили его перед лицом грозного и решительного соперника. Правители Джебель-Шаммара связали свою судьбу с Османской им­перией, в то время как национальное движение аравийских арабов носи­ло ясно выраженный антитурецкий характер. Великобритания в тот мо­мент не считала, что присоединение северной части Центральной Ара­вии к Неджду существенно угрожает ее интересам в Ираке и Трансиорда­нии, и предпочла умыть руки, хотя усиление Неджда доставило ей немало хлопот...

 

Отношения короля Хусейна (бывшего шарифа Мекки, провозгласившего себя королем Хиджаза и арабов Прим. Portalostranah.ru) с англичанами ухудшались. В знак протес­та против передачи Сирии французам и мандата на Палестину англича­нам он отказался ратифицировать Версальский договор. В 1921 г. (британский представитель) Лоуренс привез Хусейну предложение об англо-хиджазском договоре. Прави­тель Мекки должен был получить английские субсидии и заключить воен­ный договор с Великобританией, а в обмен признать ее особые интересы в Хиджазе. Хусейи подчеркивал: не может быть мира в Палестине, пока арабы подозревают, что конечной целью сионизма является создание на ее территории еврейского государства за счет их национальных чаяний. Король Хиджаза не подписал договор и призвал премьер-министра Великобритании выполнить обещания, данные во время войны, но ответа так и не получил. (Видимо, здесь подразумеваются британские обещания о поддержке создания единого арабского королевства под руководством Хуссейна. Прим. Portalostranah.ru).

 

Все эти трения отошли на второй план после того, как в марте 1924 г. Хусейн провозгласил себя халифом (в это время халифат был ликвидирован в Турции, ставшей республикой). Принятием титула халифа он на­деялся укрепить свою власть и подтвердить претензии на роль государя всех арабов, во всяком случае к востоку от Суэца. Если этот шаг был вос­принят с недовольством в Египте, король которого тоже примеривался к мантии халифа, и среди мусульман Южной Азии, то в Неджде его расце­пили как вызов религиозным чувствам ихванов и политике султана Ибн Саулн. Кроме того, это решение обостряло отношения между Хусейном и англичанами, которые были обеспокоены тем, что контроль над Хиджазом ускользает из их рук. В Хусейне они видели потенциального и реального противника, мешающего спокойному осуществлению их колониального господства на Ближнем Востоке.

 

В июле 1924 г. в Джидде было открыто советское генеральное кон­сульство, что вызвало раздражение англичан. В том же месяце Хусейн вновь отказался подписать англо-хиджазский договор.

 

Не стоит забывать, что между Великобританией и Недждом по-прежнему существовал формальный договор о протекторате, заключенный в 1915 г. Султан Неджда понял, что на этот раз Великобритания, видимо, останется нейтральной в случае его конфликта с Хиджазом.

 

В июле 1924 г.. в дни празднования ид аль-адха, Абд аль-Азиз собрал лидеров ихванов, которые прибыли в Эр-Рияд, чтобы решить с ними вопрос о завоевании Хиджаза. Его призыв к джихаду был воспринят с энтузиазмом. Ихваны хотели «очистить» священные города в богоугодной войне, вознаградив себя матери­альной добычей за религиозное рвение.

 

Абд аль-Азиз решил нанести удар прежде всего по Эт-Таифу, горному курорту недалеко от Мекки, и проверить реакцию на это Великобрита­нии. 5 сентября 1924 г. ихваны ворвались в Эт-Таиф, где остановились, ожидая распоряжений Абд аль-Азиза. Главные их силы составляли контингенты из хиджры Эль-Гатгат во главе с Султаном ибн Биджадом, вои­ны из других хиджр атайба и кахтан, а также более мелких племен. К ним присоединился отряд из Эль-Хурмы во главе с Ибн Лювайем. В Эт-Таифе ихваны захватили запасы военного снаряжения. Три дня в городе шел грабеж, творились насилия и убийства. Многие жители бежали, а оставшиеся пали под ударами ихванов. Хиджаз содрогнулся. Уже 22 сентября Абд аль-Азиз издал указ, строго предупреж­дая против повторения такой жестокости и обещая, что в будущем гаран­тирует жизнь и имущество жителям Хиджаза. По некоторым данным, в Эт-Таифе было убито 400 мужчин, женщин и де­тей.

 

Сын короля Хусейна, Али, пытался собрать войско в Хадде, чтобы за­держать продвижение ихванов на Мекку, но в конце сентября потерпел новое поражение.

 

Положение Хусейна стало безнадежным, и на этот раз знать Хиджаза, включая клан шерифов, улемов и крупных торговцев, собралась в Джидде и решила низложить Хусейна, надеясь умиротворить Ибн Сауда. После дол­гих уговоров король согласился расстаться с троном, и 6 октября 1924 г. Али был объявлен королем Хиджаза. Хиджазская знать создала националь­ный представительный совет — как бы парламент, и Хиджаз стал своего рода «конституционной монархией». Через три дня Хусейн был отправлен с багажом в Джидду, а в середине октября он отплыл в Акабу, откуда англи­чане переправили его на Кипр..

 

Надежды на умиротворение Ибн Сауда не оправдались. Прошло немно­го времени, и ихваны уже приблизились к Мекке. Али был вынужден отойти в Джидду с отрядом в 400 чело­век. В середине октября 1924 г. ихваны вошли в священный город, повернув дула винтовок к земле. Нужно отме­тить, что в момент победы первоначальное намерение Абд аль-Азиза вы­ждать реакцию англичан, прежде чем захватить Мекку, было забыто. Но правитель Неджда предпочел остаться в Эр-Рияде и в случае вмешательства англичан возложить вину за нападение на Хиджаз на ихванов. Хотя после захвата Мекки многие дома шерифского клана были ограблены, кровавой бани не было. Эмиром Мекки стал шериф Халид ибн Лювай, а Ибн Биджад остался в Эт-Таифе.

 

Джиддинская и мекканская знать надеялась, что, сделав Али королем, она избавится от недждийского завоевания, так как многим казалось, будто причиной действий султана Неджда была его ссора с королем Хусейном. Но риядский султан хотел изгнать все семейство (шарифа) из Хид­жаза и не соглашался на мир на других условиях.

 

Члены хиджазского маджлиса («парламента») попытались провести переговоры. Ибн Сауд настаивал на том, чтобы Али покинул Хиджаз. Пред­ставители хиджазской знати в октябре 1924 г. вернулись в Джидду и по­просили Али отречься от престола. Начались переговоры между его сто­ронниками и противниками, после чего маджлис был вынужден саморас­пуститься, а в декабре 1924 г. значительное число противников Али оказа­лось в тюрьме...

 

Консулы иностранных держав, находившиеся в Джидде, отправили (лидеру ихванов) Халиду ибн Лювайю письмо, в котором заявляли о своем нейтралитете и требовали обеспечить права и неприкосновенность собственности поддан­ных своих государств в Джидде, если будет продолжаться война. Халид обещал, что ихваны гарантируют безопасность иностранным подданным. В конце октября Абд аль-Азиз двинулся из Эр-Рияда во главе 50-ты­сячной армии (возможно, что эта цифра сильно преувеличена). Его переход до Мекки занял три недели, так как он опасался, что англичане вмеша­ются в конфликт. Но когда по пути в Мекку он встретил курьера от иност­ранных консулов в Джидде, которые заявили о своем полном нейтралитете, он понял, что Хиджаз отдан в его распоряжение.

 

5 декабря 1924 г. Абд алъ-Азиз вошел в Мекку. 13 декабря 1924 г. начавшая выходить официальная газета «Умм аль-кура» опубликовала его заявление, в котором он изложил свою программу для Хиджаза:

 

«Первое. Моей самой большой заботой будет очистить этот священный район от тех врагов религии, которых ненавидит исламский мир, а именно от Хусейна, его детей, его последователей.

 

Второе. Вопрос о будущем этой священной земли будет урегулирован затем путем консультаций между мусульманами. Мы уже уведомили всех мусульман, попросив их направить своих делегатов для того, чтобы созвать общеисламскую конференцию для определения формы правления, которую они сочтут нужной для того, чтобы проводить решения Аллаха в этой чистой земле.

 

Третье. Правовой базой Хиджаза будет Коран, то, что ниспослано (с небес) с посланником Аллаха, и то, что улемы ислама установили путем кыяса (аналогии). Четвертое. Мы сообщаем каждому из числа богословов этой земли или из тех, кто был занят раньше в обслуживании святыни, что они останутся здесь, как и раньше».

 

Пока Али сидел в Джидде, Ибн Сауд в декабре 1924 г. провел в Мекке выборы якобы для того, чтобы создать какую-то форму самоуправления, привлекая этим ходом на свою сторону местную аристократию и купечество. Был избран совет Мекки из одиннадцати че­ловек....

 

Вскоре Ибн Сауд получил еще одно подтверж­дение нейтралитета от иностранных консулов. Это было глав­ное, в чем он нуждался. Когда же аэроплан, посланный Али, сбросил листовки над Меккой, в которых король выражал намерение вновь взять го­род, Абд аль-Азиз решил, что настало время действовать.

 

5 января 1925 г. объединенное войско ихванов появилось под стенами Джидды, и началась осада, которая с перерывами продолжалась почти год 64. Али укрепил город, окружил его минными полями. В Джидду прибыло несколько групп вооруженных сирийцев, палестинцев, йеменцев, очевидно, завербованных шерифской семьей. Аз-Зирикли оце­нивал саудовское войско в 5 −6 тыс. человек, в основном из атайбов, а также мутайров и хиджазских племен гамидов и захраков. У Али было около 500 хиджазских воинов, а также несколько сот палестинцев, египтян, йеменцев, сирийцев. В Медине гарнизон состоял из 200 бедуинов, более 300 палестинцев и трансиорданцев, около 250 йеменцев, а в Янбо — около 300 воинов из атайба и укайль, несколько сот человек было разбросано по другим районам. Однако войско Ибн Сауда во время осады Джид­ды редело, потому что бедуины не могли вынести долгого пребывания на жарком и влажном побережье...

 

Серьезной помощи ни из Ирака, ни из Траисиордании Али не получил. «Англичане вели себя так, будто стремились обеспечить победу Ибн Сауду», — писал аль-Хатыб, автор книги «Справедливый имам». Абдаллах, эмир Трансиордании, согласился, чтобы англичане убрали его отца, Хусейна, из Акабы, опасаясь вторжения войск Ибн Сауда под предлогом нахождения здесь Хусейна. В Суэце в мае 1925 г. бывшего короля встретили пове­ренный в делах Хиджаза в Каире Абд аль-Малик аль-Хатыб и его брат — автор книги «Справедливый имам». Хусейн сказал им, что на самом деле его изгнали из Хиджаза англичане; они предали его потому, что он не признал декларации Бальфура (британского документа об одновременном создании в Палестине двух государств — еврейского и арабского. Прим.Portalostranah.ru).

 

Видя, что его братья в Ираке и Трансиордании больше озабочены сохранением собственных тронов, чем помощью ему, Али решил прекра­тить борьбу, 16 декабря 1925 г. он послал английского консула обсудить с Ибн Саудом условия капитуляции. Джидда сдалась 22 декабря; Али поки­нул ее, и иа следующий день Абд аль-Азиз вошел в город.

 

В начале февраля 1925 г., когда еще только начиналась осада Джидды, Абд аль-Азиз направил ихванов ио главе с Фейсалом Ааль Давишем к Ме­дине. Но этому войску был отдан строгий приказ не захватывать город без разрешения Ибн Сауда. Он опасался, что мавзолей пророка и мединские святыни могут быть разрушены. Когда осада сде­лалась для жителей Медины невыносимой, они направили к Абд адь-Азизу посланца, выразив готовность капитулировать, но только кому-нибудь из членов семьи Саудидов, а не ихванам. Ибн Сауд направил в октябре к Медине своего сына Мухаммеда, однако к этому времени перед гарнизоном Медины забрезжила надежда на избавление после получения ободряющей телеграммы от Али. Они задержали капитуляцию. В середине ноября положение Медины стало критическим, никакой по­мощи не предвиделось, и местная знать решила сдать го­род. 6 декабря 1925 г. Мухаммед вступил в Медину и совершил молитву в мечети пророка. Подражая своему отцу, он распределил среди изголодавшихся жите­лей города немного риса и оказал им кое-какую денежную помощь.

 

Еще накануне падения Джидды знать Мекки, ее улемы, представители купечества информировали Абд аль-Азиза о своей готовности принести ему при­сягу как королю Хиджаза. 11 декабря 1925 г. после пятничной молитвы люди собрались у Баб ас-Сафа в Мекке. Поднялся чтец-хатиб, и огласил текст присяги верности. Из пушки был дан салют 100 выстрелами. Затем принесли присягу шерифы, улемы, члены шариатского суда, имамы и чте­цы Корана, члены национального представительного совета, представите­ли Медины и Джидды, проводники паломников, прислужники при Земземе и Каабе и представители других слоев населения Медины и Мекки.

 

«Слава Аллаху... — гласил текст присяги. — Мы даем обязательство тебе, султан Абд аль-Азиз ибн Абдуррахман Ааль Фейсал Ааль Сауд, что ты будешь королем Хиджаза в соответствии с Кораном, с сунной посланника Аллаха, с преданиями спутников пророка Мухаммеда (сахаба).., что Хиджаз будет только для хиджазцев и что люди, которые живут в нем, будут заниматься его делами, что Мекка будет столицей Хиджаза и что Хиджаз будет общиной в ведении Аллаха и вашего величества». Англий­ский путешественник, принявший ислам, Элдои Раттер, присутствовал при этой сцене и оставил ее описание.

 

Абд аль-Азиз стал именоваться королем Хиджаза, султаном Неджда и присоединенных областей.

 

16 февраля 1926 г. правительство Хиджаза было официально признано СССР...

 

Первые годы объединенного саудовского королевства

После завоевания Хиджаза Ибн Сауд столкнулся с необходимостью управлять страной, гораздо более развитой, чем Неджд и даже Эль-Хаса. Административно-бюрократический аппарат Хиджаза формировался под влиянием османских стандартов и был самым усовершенствованным в Аравии. При короле Хусейне стал публиковаться даже бюджет с обеспечением расходов, хотя на практике он, конечно, не соблюдался. Появились зачатки регулярной армии. Были основаны средние школы. Официальная газета «Аль-Кыбла» демонстрировала осведомленность о внешнем мире, нередко уделяя большое внимание событиям в Европе. Она публиковала сообщения и об обществен­ных работах, таких, как расширение телефонной сети, расчистка улиц.

 

Некоторые общественные работы, осуществляемые иностран­ными фирмами, начатые при Хусейне, продолжались.

 

К моменту захвата Хиджаза Ибн Сауд уже понимал значение телефона и радио как технических средств усиления своей власти и автотранспорта для хозяйственных и военных нужд. Но телефон и радио в глазах бедуинов и догматиков-улемов казались изобретением дьявола. Путешественники и историки оставили множество анекдотов об отношении ихванов к техническим средствам связи. Вопрос об их дозволенности религией был решен, когда прочитали отрывок из Корана по телефону, а затем по радио. Автомобили тоже казались ихванам изобретением безбожников, если не самого дьявола. Первый грузовик, который появился в городе Эль-Хаута, был сожжен, а его водитель едва избежал той же участи. Самолеты же, по мнению улемов, летали против воли Аллаха. Однако практические нужды общества оказались сильнее косности и догм, в королевстве Ибн Сауд а все шире внедрялись и автомобили, и радио, и телефон. Спустя два-три десятилетия даже улемы пользовались самолетом. Граммофоны и кино остались табу. Их ввоз был запрещен, но в частных домах появились проигрыватели и кинопроекторы.

 

Король понимал, что он должен принимать во внимание интересы хиджазской знати. Когда в августе 1926 г. он назначил своего сына Фейсала вице-королем Хиджаза, одновременно были опубликованы так называемые «основные положения» — нечто вроде «конституции». Они определили статус вице-короля, консультативного совета, административных органов.

 

Консультативный совет — маджлис аш-шура, который был создан вслед за провозглашением «конституции», состоял из эмира Фейсала в качестве вице-короля, четырех его советников и шести знатных хиджазцев. Несомненно, что все представители хиджаз­ской аристократии, вошедшие в совет, не поддерживали раньше ни Хусейна, ни Али или, во всяком случае, если поддерживали, то отреклись от них. В 1924 и 1925 гг. в Мекке существовали ассамблеи с совещательными функциями, сформированные из знати, улемов и купцов. Они в некотором роде могли претендовать на самостоятельность и предъявлять претензии к королю. Но ни один из их депутатов не попал в консультативный совет 1926 г., и поэтому логично предположить, что Ибн Сауд был раздражен их деятельностью.

 

Разница между первыми ассамблеями и консультативным со­ветом, состоявшим из безгласных лиц, разительна. Контроль Абд аль-Азиза над Хиджазом стал полным. Его признали королем Хиджаза и в самой стране, и в мусульманском мире, и он не нуждался в украшении фасада. Кроме того, Абд аль-Азиз, очевид­но, чувствовал, что «конституция» Хиджаза могла бы оказаться заразительным примером для населения Неджда, и пресекал «кра­молу» в зародыше.

 

В Мекке ихваны разрушили памятник над местом рождении пророка, дома Хадиджи и Абу Бакра. Г. Филби (западный очевидец), который уча­ствовал в паломничестве 1931 г., отмечал уничтожение всех гроб­ниц в Хиджазе и сокрушался из-за того, что будущие поколении забудут об исторических фактах, связанных с этими местами. Хотя ихванами и двигал морально-религиозный стимул, но в них прочно сидела и бедуинская враждебность к тому, чему поклонялись и чем наслаждались забывшие «истинный» ислам оседлые жители городов Хиджаза. Когда ихваны заняли Эт-Таиф и Мекку, они стали разбивать зеркала и использовать дверные и оконные рамы для костров. Хотя это поведение обычно для завоевателей, в нем проявилась скрытая ненависть кочевых масс к «роскоши» городов. Эгалитаристские тенденции ихванов смешивались с ре­лигиозным фанатизмом и бедуинскими обычаями.

 

В 1924 г. (глава подразделений ихванов, пришедших в Хиджаз) Халид ибн Лювай приказал сжечь значительное количество табака, принадлежавшего богатым мекканским импортерам. Они пожаловались Абд аль-Азизу, и король отменил приказ Халида, но запретил импорт табака в будущем. Затем табак снопа разрешили ввозить, но курильщиков наказывали. Этот факт демонстрировал прагматический подход риядского эмира, который считал, что торговлю в Хиджазе нужно облагать налогом, но не подрывать ее.

 

Когда вскоре после падения Джидды в декабре 1925 г. Халид ибн Лювай был снят с поста губернатора Мекки, это означало решимость Ибн Сауда не оставлять важных административных постов в Хиджазе в руках лидеров ихванов. Еще раньше, в сентябре того же года, в Мекке было официально запрещено носить огнестрельное оружие, чтобы ограничить возможности «братьев».

 

Абд аль-Азиз опасался действий ихванов против мусульманских паломников, и действительно однажды они ранили несколько хаджи, что вызвало протест иностранных консулов. Через некоторое время ихваны попытались убить мусульманских работников ряда консульств. Король постарался направить энергию ихванов на завоевание городов и портов, расположенных между Джиддой и Акабским заливом, но вскоре весь Хиджаз уже был в его власти и его воины остались без дела.

 

Летом 1926 г. к началу паломничества из Египта в Мекку был послан махмаль в сопровождении оркестра. (Махмаль — украшенный паланкин, в котором перевозилось покрывало (кисва) для Каабы. Махмаль ежегодно доставлялся в Мекку с караваном паломников. Ныне покрывало для Каабы делают в Саудовской Аравии, а ранее это был дар османского султана и египетского паши. Прим. Portalostranah.ru).

 

Когда махмаль приблизился, ихваны, которые были не вооружены и одеты в ихрам (белую одежду для совершения хаджа), впервые услышали музыку. Они сочли ее надругательством над своими убеждениями и в гневе бросились, чтобы помешать проходу верблюда с махмалем. Египетский офицер отдал приказ стрелять, в результате чего погибло примерно 25 человек. Абд аль-Азиз, находившийся неподалеку, немедленно послал своих сыновей Фейсала и Сауда, чтобы сдержать разъяренных ихванов. Король приказал задержать египетского офицера, лишил его полномочий сопровождать паломников и не допустил махмаль в Мекку, но на суровое наказание не решился, учитывая, что в тот момент в Мекке проходил исламский конгресс. Однако ихваны долго еще упрекали Абд аль-Азиза в том, что он не наказал «многобожников»-египтян за убийство 25 «братьев»...

 

Однако как для умиротворения ихванов, так и для усиления своего престижа и власти король стал вводить жесткую ваххабитскую регламентацию. Каждый, кто игнорировал общую молитву, подвергался заключению от 24 часов до 10 дней и штрафу. За употребление алкоголя заключали в тюрьму сроком до одного месяца и штрафу. Если провинившийся повторял преступление, его могли бросить в тюрьму на два года. Жестокие наказания распространя­лись на тех, кто делал вино или торговал им. Было запрещено курить табак, но насчет торговли им ничего не было сказано.

 

Введение ваххабитских принципов сочеталось с репрессиями против политических противников Саудидов. Лицам, которые участвовали в каких-либо собраниях с целью распространения «вред­ных идей», «ложных сведений» и «опасных слухов», а также тем, кто участвовал в собраниях, направленных против политики правительства, грозило заключение от двух до пяти лет или изгна­ние из королевства Хиджаз. Любое собрание, даже с благотвори­тельной целью, должно было быть согласовано с властями.

 

Впрочем, религиозно-бытовая регламентация со всей строго­стью соблюдалась недолго. Когда ихваны удалились из Хиджаза, запреты на курение табака были ослаблены, желающие могли доставать даже алкоголь и мало кто следил за длиною усов.

 

Для того чтобы показать свою заботу о чистоте религии, но одновременно поставить религиозное рвение ихванов под кон­троль, Абд аль-Азиз летом 1926 г. создал Лигу общественной морали, или, точнее, Лигу поощрения добродетели и осуждения греха, под руководством двух улемов из семейства Ааль аш-Шейха. Ибн Сауд распорядился, что, если ихваны заметят что-либо недозволенное религией, они должны доносить об этом в Лигу, но не учинять самосуда.

 

Эта организация постепенно стала действовать в качестве религиозной полиции. Позднее комитеты общественной морали В составе Лиги были поставлены под общий контроль директората полиции. В сферу компетенции Лиги попали обман и жульничество на базаре, невыплата закята, несоблюдение поста, нарушение правил паломничества, убийство или членовредительство, потребление или продажа алкогольных напитков. К лету 1928 г. комитеты общественной морали уже принимали активное участие в заседаниях правительства и все жестче контролировали население Хиджаза. Этот опыт показался Абд аль-Азизу достойным распространения на всю страну, и к лету 1929 г. в разгар восстания ихванов он учредил Директорат общественной морали в Эр-Рияде.

 

Руководители Лиги общественной морали «предали анафеме» президента Турции Мустафу Кемаля и короля Афганистана Амануллу за их реформы. «Трудно ожидать другого отношения к Кемаль-паше и Аманулле в стране, которая сама существует за счет святых мест и где всякое «вольнодумство» грозит ущербом материальных интересов большинства», — писал советский генеральный консул в Джидде Н. Гюрякулов.

 

С помощью Лиги общественной морали из рук ихванов вырывалось право наблюдать за выполнением религиозных предписаний. Племенной демократизм в его религиозно-фанатической форме приносился в жертву государственному аппарату централизованного феодального государства.

 

В действиях ихванов, казавшихся европейским путешественникам и более или менее образованным советникам из окружения короля «необузданным фанатизмом» и «дикостью», все-таки проглядывало стремление широких масс аравийских арабов к тому более простому образу жизни, какой проповедовали ваххабиты. Массы приняли на вооружение именно эгалитаристскую сторону учения и пытались по-своему осуществлять на практике свои идеалы. Ихваны не могли созидать нового общественного строя. Их идеалы были лишь зеркальной картиной старого порядка, в котором они ставили себя на место прежних господ. С древнейших времен такова была судьба эгалитаристских народных движений. Устремления и практика ихванов сталкивались с реальными интересами феодальной верхушки. Поэтому называть порывы ихванов «оголтелой реакцией», видимо, слишком однобоко и даже неверно — они были «реакционны» в той же мере, как и участники крестьянских восстаний в эпоху феодализма, со всей жестокостью и обреченностью народных движений средневековья.

 

Когда разочарованные ихваны удалились из Хиджаза в Центральную Аравию в свои хиджры и племена, стало ясно, что приближается их столкновение с централизованным феодальным государством Ибн Сауда...(Воссстание ихванов произошло несколько лет спустя. Оно было успешно подавлено Ибн Саудом, после чего их движение было забыто. Прим. Portalostranah.ru).

 

Последние годы первого саудовского короля

 

Быстрое развитие нефтяной промышленности в Саудовской Аравии после второй мировой войны привело (американские компании) СОКАЛ и ТЕКСАКО к убеждению, что у них недостаточно средств для освоения столь гигантских месторождений, включая строительство нефтепровода, и рынков сбыта для такого количества продукции. Поэтому они решили привлечь к сотрудничеству «Стандард Ойл Компани оф Нью-Джерси» и «Мобил Ойл»...

 

После начала второй миро­вой войны Саудовская Аравия объявила нейтралитет, хотя Ибн Сауд направил войска на границы с Ираком, Кувейтом и Трансиорданией. Его нейтралитет носил проанглийский характер, что объяснялось большой зависимостью королевства от Великобри­тании. В то время большая часть торговли Саудовской Аравии падала на страны, входившие в Британскую империю или нахо­дившиеся в ее орбите. Британская Индия была главным постав­щиком зерновых в королевство. Основная масса паломников при­бывала из мусульманских стран, зависимых от Великобритании.

 

Денежная система страны была привязана к фунту стерлингов. Саудовскую Аравию окружали английские протектораты и военные базы. Британский флот господствовал в Красном море и Персидском заливе. Хафиз Вахба писал: «Ибн Сауд прекрасно знал, что английский флот снабжает его страну. Если Англия подвергнет ее блокаде, то население будет обречено на голод. Если Англия приостановит подвоз паломников к святым местам, то на какие же средства будет существовать Хиджаз!».

 

Абд аль-Азиз довольно прочно контролировал внутреннюю обстановку в стране. Это не мешало спорадическим волнениям племен. В 1939 — 1940 гг. из Саудовской Аравии в Ирак откоче­вало большое число бедуинов из племени шаммар. Их шейхов, видимо, поощряло правительство Ирака, рассчитывая использо­вать шаммаров в своих целях.

 

Но на Ибн Сауда оказывали давление и державы «оси». Некоторые его советники требовали расширения связей с Италией и Германией. После оккупации Италией Эфиопии итальянский флот находился в Красном море. Кое-какое влияние Италия имела в Йемене, традиционно настроенном антианглийски. Еще в 1929 г. Саудовская Аравия заключила с Германией, а в 1932 г. — с Италией договоры о дружбе, установила дипломатические и кон­сульские отношения...

 

Насколько важное ме­сто в американской ближневосточной политике заняла Саудов­ская Аравия, показала встреча Рузвельта с королем Абд аль-Азизом. Глава американской администрации, возвращаясь в США после Ялтинской конференции, установил личный контакт с главой одного из государств, которые традиционно считались на­ходившимися в зоне британских имперских интересов. Встреча Рузвельта с Ибн Саудом была организована в глубокой тайне, прежде всего от англичан, узнавших о ней в самый последний момент.

 

Ибн Сауд со свитой отправился на борту американского эсминца «Мэрфи» из Джидды в Суэцкий канал, где в Горьких озерах на борту американского крейсера «Куинси» его ждал президент Рузвельт.

 

Для короля был разбит шатер на палубе эсминца, и каждый день ему забивали овцу, потому что он ел только свежее мясо. Днем Ибн Сауду показывали хронику американских военных действий, а его сопровождающие, после того как король засыпал, тайком спускались на другую палубу, где крутили американские фильмы, в которых актрисы играли в нижнем белье. В первом же столкновении с развращающим Западом пуритане пустыни не могли устоять.

 

Встреча Рузвельта с Ибн Саудом произошла 14 февраля 1945 г. Рузвельт пытался уговорить короля, чтобы он согласился с планом расселения евреев — жертв нацизма в Палестине. Но король заметил: «Пусть за эти преступления заплатит Германия. И раз они страдали от рук немцев, пусть несут наказание те, кто нанес им эти страдания. Почему невинные арабы должны платить за преступления других?». «Какой вред арабы нанесли евреям в Европе?» — спрашивал он. Попытки президента убедить Ибн Сауда изменить позицию остались безуспешными.

 

5 апреля Рузвельт направил письмо Ибн Сауду, в котором обещал не делать что-либо, что может оказаться враждебным арабам. Он также дал обязательство, что правительство США не будет менять свою основную политику в Палестине без пол­ной и предварительной консультации как с евреями, так и с арабами. По мнению (исследователя) У. Эдди, «для короля эти заверения были равны союзу».

 

На встрече с Рузвельтом Ибн Сауд подтвердил свое согла­сие на свободное использование саудовских портов в Персидском заливе английскими и американскими кораблями, а также на строительство мощной военно-воздушной базы. Однако он поста­вил условие, чтобы Саудовскую Аравию ни в коем случае не окку­пировали, как Египет, Сирию, Ирак или Иран, и чтобы ни одна часть ее территории не была бы отчуждена. Районы, в которых нуждалась американская армия, сдавались в аренду на период, не превышавший пяти лет. После этого они должны были быть возвращены саудовскому государству со всеми воздвигнутыми сооружениями. Президенту не удалось добиться увеличения срока аренды. Ибн Сауд попросил также, чтобы часть легкого оружия, складированного в Иране, была по завершении военных действий передана саудовскому правительству. Взамен Ибн Сауд брал на себя обязательство объявить войну державам «оси».

 

Король просил президента о дружбе и поддержке его неза­висимости и получил соответствующие заверения. Как считал У. Эдди, Ибн Сауд рассматривал эту встречу как гарантию от возможных поползновений Англии против его независимости. Что касается вопроса о нефти, то Рузвельт добился под­тверждения Ибн Саудом существующих американских концессий, а также его согласия на строительство Трансаравийского нефте­провода, который должен был связать район Эль-Хасы со среди­земноморским побережьем.

 

Встреча Черчилля с Ибн Саудом, которую премьер-министр Великобритании провел в Египте сразу после отлета Рузвельта, чтобы как-то нейтрализовать влияние американцев, не принесла ничего нового. Она не смогла предотвратить выхода при под­держке США Саудовского королевства из-под английского влия­ния. Укрепляя свои позиции в Саудовской Аравии, Вашингтон умело использовал неприязнь Саудидов к Англии.

 

В марте 1945 г. Саудовская Аравия объявила войну державам «оси». Это позволило ей вступить в ООН...

 

К концу своей жизни Ибн Сауд все хуже справлялся с проблемами, встававшими перед его королевством. Создатель феодального централизованного государства, он сам был порождением пережившей свой век эпохи, феодально-племенного общества, не понимал и не принимал перемен.

 

Доходы Саудовской Аравии благодаря быстрому росту нефтедобычи и изменению концессионных соглашений увеличились в первые послевоенные годы в несколько десятков раз. Несмотря на это, королевство продолжало существовать как большое семейное имение, феодальное поместье, доходы от которого, по мнению правящей знати, должны были в первую очередь тратиться на потребности королевской семьи.

 

Члены клана Ааль Саудов, побывав в 40-50-е годы за границей, познакомились с условиями жизни правящих классов в Западной Европе и США и приобрели вкус к мыслимой и немыслимой роскоши. Это сочеталось с полным неумением совместить расходы с доходами, с нежеланием считать деньги, свойственным феодально-племенной аристократии, с присущей ей же щедростью — положительной человеческой чертой, превращав­шейся в свою противоположность, — в невиданное историей расточительство в стране, где полуголодные, погрязшие в нищете и болезнях жители составляли большинство населения.

 

Началась сумасшедшая гонка расходов на дворцы и роскошь. Примеры расточительства королевской семьи столь многочисленны, описаны в таком количестве книг, журнальных и газетных статей, что не нуждаются в пространных ссылках. Ограничимся лишь немногими фактами.

 

В Саудовской Аравии появились сотни самых дорогих авто­машин, в том числе позолоченные «кадиллаки», дворцы с роскошной мебелью, центральным кондиционированием, садами, плавательными бассейнами, теннисными кортами. Только король Сауд выстроил себе 25 дворцов, один из них, «Насырийя», стоимостью несколько десятков миллионов долларов. Колоссальные средства тратились на гаремы, на туалеты и драгоценности жен и наложниц, на содержание рабов, слуг, шоферов, телохранителей и просто прихлебателей. Щедро одарялись поэты, писавшие панегирики Саудидам, «ученые», сочинявшие полулегендарную историю, «журналисты», творившие современную политическую мифологию королевства.

 

В Эр-Рияд слетелась толпа жуликов и проходимцев со всего Ближнего Востока. Контракты получали те, кто давал самые большие взятки. Коррупция королевского двора и чиновничьего аппарата стала приобретать чудовищные размеры. Уже тогда деньги начали утекать из королевства для вложений за границу. Правящую знать обманывали алчные подрядчики и торговцы, продавая ей товары и услуги по ценам в пять, десять, двадцать раз дороже настоящей цены. Но в случае нехватки средств королевская семья просто отказывалась оплачивать долги.

 

Ненормальность ситуации, ее опасность для режима становились ясными для некоторых наиболее дальновидных представителей правящего клана. Но меры, предпринятые королем для «модернизации» государства, носили сугубо формальный, поверхностный характер.

 

Лишь к концу своего правления, в октябре 1953 г., Ибн Сауд выпустил декрет о реорганизации совета министров, функции которого и формально и фактически распространились не только на Хиджаз, но и на всю страну. В декрете говорилось об умножении обязанностей правителя и ответственности, возложенной на государство, о необходимости навести порядок в управлении. Но этот совет министров начал действовать лишь после смерти Ибн Сауда.

 

Из заслуживающих внимания решений короля в последние годы жизни был приказ о ремонте и расширении большой мечети в Медине. Это были самые крупные работы со времен Омейядов (Омейады, или Омейяды — первая династия арабских халифов, правившая из Дамаска единым арабским государством еще в 661–750 годах. Прим.Portalostranah.ru), завершившиеся через несколько лет. Ибн Сауд также распорядился расширить площадь вокруг Каабы, но работы там начались лишь в 1955 г. Наконец, он выделил дополнительные средства на поиски воды в Центральной Аравии.

 

В молодые и зрелые годы Абд аль-Азиз был сильным и мужественным человеком. О нем создано много легенд. Одну из них передал аз-Зирикли со ссылкой на личного врача Ибн Сауда, затем министра здравоохранения, одного из богатейших людей страны — Рашада Фараона. В одном из сражений Абд аль-Азиз был ранен в живот. Фараон предложил эмиру обезболивающее — хлороформ, чтобы сделать операцию. Тогда тот сам взял скальпель, разрезал живот, вынул пулю и приказал врачу: «Теперь зашивай!».

 

Абд аль-Азиз страдал от ранения в ногу, особенно к старости. Одна нога у него не гнулась в колене, причиняя ему сильную боль, и он не мог заснуть, если ему не массировали колено час-полтора. Президент США Рузвельт подарил ему кресло на колесах, точную копию своего собственного. Оно очень понравилось Абд аль-Азизу, и он с ним не расставался. Это, видимо, ускорило его смерть, так как он перестал давать себе физическую нагрузку, потучнел, одряхлел.

 

Ибн Сауд очень боялся соперничества двух своих старших сыновей и заставил их перед своей смертью поклясться не бороться друг с другом. Он помнил о судьбе своего отца и дядей после смерти деда Фейсала и опасался, что внутрисемейный конфликт может разорвать его королевство.

 

Абд аль-Азиз умер 9 ноября 1953 г. в Эт-Таифе. Около сотни принцев, собравшихся у его тела, принесли присягу Сауду как королю и Фейсалу в качестве наследника престола. Тело Ибн Сауда было перевезено на самолете в Эр-Рияд и похоронено на кладбище обычным ваххабитским способом — без надписи, саркофага или мавзолея. Его могила, лишь с трудом отличимая от других, находилась рядом с могилами других членов его семьи, в том числе его любимой сестры Нуры. Ваххабиты, повсюду разрушавшие купола и надгробные памятники, остались верны себе. ( В простой могиле был похоронен несколько лет назад и последний из скончавшихся саудовских королей Фахд. Прим.Portalostranah.ru)

 

9 ноября 1953 г. новый король Сауд подтвердил назначение своего брата Фейсала заместителем премьер-министра и министром иностранных дел, оставив за собой пост главы правительства.

 

Когда Абд аль-Азиз умер, то оставил после себя 34 живых сына, писал аз-Зирикли. За свою жизнь он вступил в несколько десятков династических и просто любовных браков. Число его живых детей, внуков, внучек, не считая детей от его дочерей, уже тогда достигало 160. Если добавить к ним детей его дочерей, то общее число превышало 300.

 

Политическая линия наследников Абд аль-Азиза

 

Наследный принц Сауд, родившийся в 1902 г., был вторым сыном Абд аль-Азиза. Первым был Турки, умерший молодым от гриппа. Мать Сауда происходила из аристократического семей­ства Ааль Арайаров, шейхов племени бану халид. Она умерла в 1969 г., пережив сына. Фейсал родился в 1906 г. от третьей жены Абд аль-Азиза из клана Ааль аш-Шейха. Всю жизнь между сводными братьями шло (подковерное) соперничество, не прекратившееся и после смерти отца, несмотря на данную ему клятву.

 

У Сауда было почти столько же сыновей, сколько у его отца, — 40 в 1962 г. У его соперника Фейсала было только восемь, из которых пятерых он послал в американские школы и университеты, одного — в Оксфорд, одного (в то время как Сауд разорвал дипломатические отношения с Англией) — в Сандхерст, королевский военный колледж.

 

В марте 1954 г. на первом заседании совета министров Сауд сделал свое первое политическое заявление в качестве короля. Он провозгласил свою верность религиозным принципам и готовность продолжать политику и методы правления своего отца. Первой целью своего правления он назвал укрепление религии и шариата. В качестве задач своего правительства он назвал усиление армии, борьбу с голодом, нищетой и болезнями, улучшение здравоохранения, создание министерств просвещения, сельского хозяйства, коммуникаций. Сауд обещал навести порядок в финансовых делах и создать муниципалитеты или административные советы в провинциях. В тронной речи Сауда было ясно выражено намерение, которое станет обычным для всех политических деклараций саудовского правительства, — подчеркивать и соблюдать на деле верность традициям и одновременно осуществлять кое-какие нововведения, усовершенствования государственной структуры.

 

После вступления короля Сауда на престол были снижены таможенные пошлины на некоторые товары первой необходимости, продовольствие и одежду, чтобы завоевать популярность у населения. Была декларирована задача ограничить произвол. «Пусть знают все, что двери правительства постоянно открыты для всех жалоб», — заявил Сауд, пытаясь играть роль патриархального «отца» населения», отмечалось в «Истории Саудовской Аравии» Алексея Васильева.

 

 

30/07/2010